Черная Орхидея - Страница 64


К оглавлению

64

Фрици отпустил руку; лицо Де Витта из синего превратилось в темно-бордовое. Одной рукой Фогель поднял стул вместе с подозреваемым и поставил его на пол. Альфонс Бобби снова засмеялся, сплевывая кровь, затем затих. Он смотрел на Фрица словно собачонка, которая вынуждена любить своего жестокого хозяина, потому что другого у нее нет. Голосом избитого пса он проскулил:

— Я приехал сюда, чтобы получить партию наркотиков и отвезти ее потом в Лос-Анджелес. Говорят, надзиратель, у которого я должен был отметиться после освобождения, снисходителен, поэтому даже если бы я опоздал, то мог бы просто сказать ему: «Ах, простите, сэр, я восемь лет провел в тюряге, и мне хотелось оттянуться», и он бы простил мое опоздание.

Де Витт снова вздохнул; Фрици сказал:

— ...захрустят и лопнут как воздушные шарики.

Бобби затараторил как угорелый:

— Человека, с которым я должен был встретиться, зовут Феликс Часко, он мексиканец. Сегодня вечером у нас встреча в мотеле «Калексико Гарденс». Он брат моего сокамерника по Квентину. Пока я его не видел. И пожалуйста, больше не бейте меня.

Издав громкий вопль, Фрици понесся сообщать о своей находке; Де Витт слизывал кровь с губ и смотрел на меня, теперь после ухода Фогеля, ставшего его «хозяином». Я сказал:

— Заканчивай рассказ про ваши отношения с Ли Бланчардом. Только на этот раз без истерик.

Бобби сказал:

— Сэр, единственное, что сближает меня с Бланчардом, — это то, что мы оба трахали эту суку — Кэй Лейк.

Я помню, как надвинулся на него и двумя руками сдавил ему шею, при этом спокойно соображая, как сильно ее нужно сдавить, чтобы его глаза вылезли наружу. Помню, как он изменился в лице, затем раздались какие-то крики на английском и испанском, затем голос Фрици: «Он сказал правду», потом меня прижали к прутьям решетки, и я подумал: «Вот какие бывают решетки». После этого я уже ничего не помнил.

* * *

Когда я очнулся, мне казалось, что я нокаутирован и что это был наш с Ли третий матч. Мне хотелось узнать, насколько сильно пострадал мой напарник, и я постоянно бормотал: «Ли? Ли? Ты в порядке?»

Затем я увидел двух полицейских с напомаженными волосами и нелепыми побрякушками на черных рубашках. Над ними возвышался Фрици Фогель, который вещал:

— Я отпустил нашего Бобби, чтобы он привел нас к своему дружку. Но, пока ты смотрел сон, он смылся, впрочем, ему от этого будет только хуже.

Кто-то очень сильный поднял меня с пола камеры; постепенно приходя в себя, я начинал понимать, что это, должно быть, Громила Билл Кениг. Ослабев и едва стоя на ногах, я позволил Фрици и двум мексиканским полицейским вывести меня на улицу. Уже стемнело, и тихуанское небо было озарено неоновым светом. Подъехал патрульный «студебеккер»; Фрици и Билл затолкали меня на заднее сиденье. Врубив самую громкую сирену в мире, водитель дал газу.

Мы понеслись на запад, прочь из города, и остановились только на покрытой гравием стоянке перед подковообразным мотелем. У входа стояли одетые в рубашки-хаки и бриджи тихуанские полицейские с помповыми ружьями. Фрици подмигнул мне и протянул руку, чтобы я мог опереться; я оттолкнул ее и выбрался из машины без посторонней помощи. Фогель пошел впереди; полицейские, отсалютовав своими ружьишками, открыли нам двери.

Комната, куда мы вошли, была похожа на скотобойню, в которой воняло порохом. На полу с простреленными головами в лужах крови лежали Бобби Де Витт и еще один мексиканец. Стена была забрызгана стекавшими по ней мозгами; на шее Де Витта, в том самом месте, где я его душил, были видны следы кровоподтеков. Моей первой осознанной мыслью было то, что это я его прикончил, когда в момент помутнения рассудка решил отомстить ему за двух людей, которых по-настоящему люблю. Фрици, наверное, прочитал мои мысли, потому что, рассмеявшись, он сказал:

— Это не ты, парень. Мексиканца зовут Феликс Каско, известный наркоторговец. Может, их прикончил другой наркоман, может, Ли, а может, Господь Бог. Пусть наши мексиканские коллеги сами копаются в своем грязном белье, а мы давай-ка поедем в Лос-Анджелес и найдем наконец этого сукиного сына, который покромсал Орхидею.

Глава 16

Об убийстве Бобби Де Витта написала лишь «Лос-Анджелес Миррор», да и то несколько строк. Я получил выходной день от ставшего необычайно заботливым Эллиса Лоу, на поиски Ли был выделен целый отряд из Отдела внутренней безопасности.

Большую половину своего выходного я провел в кабинете капитана Джека, где меня допрашивали детективы из этого Отдела. Их интересовало буквально все, что связано с Ли. Они хотели знать, почему он вышел из себя после просмотра порнушки и во время нашего визита в «Ла Верну», почему с такой одержимостью расследовал дело Шорт, почему написал докладную про Нэша и даже почему он жил с Кэй. Я отвечал быстро и четко, кое-где подтасовывая факты, а где-то замалчивая правду — не упоминая вовсе о его пристрастии к амфетамину, его комнате в «Эль Нидо» и о том, что его сожительство с Кэй было исключительно целомудренным. Быки из Отдела безопасности постоянно пытались узнать мое мнение по поводу того, кто убил Бобби Де Витта и Феликса Часко и не был ли это Ли; и я постоянно отвечал им, что он не был способен на такое. А когда меня спросили про мотивы побега моего напарника, я рассказал о том, как побил его за Нэша, добавив, что Ли — бывший боксер и, возможно, вскоре станет бывшим полицейским, слишком старым, чтобы возвратиться на ринг, и в то же время слишком горячим, чтобы жить жизнью обывателей, и что Мексика, пожалуй, не самое плохое место для такого человека. К концу допроса я понял, что эти ребята хотят не обеспечить безопасность Ли — наоборот, они собирают информацию, которая поможет уволить его из управления. Мне неоднократно говорили, чтобы я не лез в их расследование и всякий раз, соглашаясь, я впивался ногтями себе в ладони, чтобы не ответить им ругательствами или еще чем похуже.

64